На улице сейчас, кажется, не ночь, а "ночер" - тускло-серебристое время суток, когда вроде и темно, а вроде и видно все отчетливо, как на хорошей черно-белой фотографии. Только небо - темно-голубое, берлинская лазурь, голубой бархат, что угодно; белой искоркой его делит пополам пролетающий самолет. Два огонька на крыльях чертят параллель.
И совершенно одуряюще, густо, до верхних этажей и соседних кварталов, пахнет сирень.